Быль это, иль придумал кто, не знаю, но со слов старого слесаря Митрухи (так его называли в той самой деревне, как же мать с отцом его нарекли никто точно не знал, известно было что пил он сильно и бабами не брезговал, но это вполне заурядная черта у тамошних мужиков), случилось всё в ночь с третьего на четвертое, какого месяца точно не скажу, но дело было ночью и скорее всего не без участи той самой тётки Инокентишны, баба была здоровая, могла одной рукой так скалку сжать, что в соседнем дворе дети плакали и куры неслись посреди ночи. Но речь пойдет не о самой бабе, не про Митруху и даже не про его кота Терентия - величавого так за его необузданную любовь к сметане и селедке под шубой. Шубу к слову уже давно поела моль и не одна заплатка красовалась на длинных полях, некогда богатого одеяния.
Сопение и кряхтение - обычное дело посреди ночи в доме у слесаря Митрухи. Никто уже не обращал внимания на его скрепящую калитку и загаженный дымоход. В эту ночь бабы лежали на полу укрывшись полотенцами и ватником. Кот терентич скрутился в клубок у ног самой пышной красавицы, а Зинаида Инокентишна раскатывала тесто для пирожков.
Сон прервал мощный взрыв. Где-то в дали что-то ебануло со страшной силой и потянуло горелой волосней. Что это было, никто не знает и наверное никогда не узнает, потому что нет больше той деревни, ни Терентича, ни сметаны, ни даже продавщицы бабы Никифоровны...
Вот такая история, хотите верьте, хотите нет, но изложил точь в точь как услышал.